Вы здесь

ОБ ОДНОЙ «ОШИБКЕ» В СУДЬБЕ СВЯТИТЕЛЯ ИОАННА ШАНХАЙСКОГО И ДРУГИЕ ИСТОРИИ. Рассказы протоиерея Стефана Павленко

От автора: Это уже третья запись наших бесед с митрофорным протоиереем Стефаном Павленко, настоятелем храма Всех Святых в Земле Российской просиявших, в городе Бурлингейме, в Калифорнии. Первая и вторая части здесь: Как обновляются иконы и сбываются пророчества, Люди старой России).

Протоиерей Стефан ПавленкоПротоиерей Стефан Павленко

Как моя мама пела на клиросе
вместе с будущим святителем Иоанном Шанхайским

Моя мама, Мария Дмитриевна Шатилова, родилась в 1916-м году в Петрограде. Ее папа, мой дед, был офицером Русской Императорской армии, сражался на полях Первой мировой войны, был награждён тремя орденами, в том числе орденом Святой Анны с надписью «за храбрость». После революции дед, бывший кадет и юнкер, стал одним из первых, кто записался в Добровольческую армию. Бабушка была родом из старинной дворянской семьи: урожденная Толстая, она приходилась троюродной сестрой и Льву Толстому, и Алексею Толстому. О своих родных и о том, что по их жизни можно изучать историю России, я уже рассказывал.

А сейчас хочу рассказать о том, как моя мама, будучи еще ребенком, пела и читала на клиросе вместе с Михаилом Максимовичем, будущим святителем Иоанном Шанхайским.

Семья Шатиловых покинула Крым вместе с армией, и мама росла в Сербии. Прабабушка и бабушка пели на клиросе в Свято-Троицком соборе Белграда и, конечно, брали с собой мою маленькую маму. Там Шатиловы познакомились и подружились с Максимовичами.

Когда Митрополит Антоний (Храповицкий) в 1924-м году поставил в чтецы 28-летнего Михаила Максимовича, студента богословского факультета Белградского университета, маме было 8 лет. Так что мои прабабушка, бабушка и моя 8-летняя мама вместе с будущим владыкой Иоанном пели и читали на клиросе, и мама знала его еще мирским юношей, знала его иеромонахом и знала его епископом.

Об одной ошибке, которая вовсе не была ошибкой

Будущий святитель Иоанн Шанхайский, а тогда Михаил Максимович, принял монашеский постриг на праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы в 1926-м году в Мильковом монастыре, который на тот момент был единственным монастырем в Сербии с русским уставом и братией. Там собрались русские монахи из Валаамского и других монастырей.

Настоятелем обители был бывший Оптинский послушник и духовное чадо Оптинского старца Нектария, иеромонах Амвросий (Курганов), а среди братии подвизались будущие архиереи, а также будущий великий старец Фаддей (Витовницкий) (1914–2003). Старец Фаддей вспоминал о настоятеле Милькова монастыря так:

«Он никогда никого не наказывал, ни о ком не думал плохо, ни на кого не смотрел с раздражением. Каждого любил таким, каков он есть, и молился Богу, чтобы Он просветил человека»

Митрополит Антоний (Храповицкий) с братией монастыря в 1926. Настоятель Амвросий справа от митрополитаМитрополит Антоний (Храповицкий) с братией монастыря в 1926. Настоятель Амвросий справа от митрополита

В этом монастыре Михаил Максимович и был пострижен в честь своего родственника – святителя Иоанна Тобольского (Максимовича), прославленного в 1916-м году Российской Церковью в лике святых. Вскоре после пострига отец Иоанн был рукоположен в диаконы, а затем в священнический сан, и стал иеромонахом.

С 1927 года будущий святитель Иоанн Шанхайский жил в городе Битоле, где преподавал Пастырское богословие и Церковную историю в духовной семинарии. Когда семинаристов отпускали на летние каникулы, отец Иоанн часто гостил в Мильковом монастыре, то есть его можно было встретить либо в Битоле, либо в монастыре.

Поэтому моя 18-летняя мама, увидев в трамвае отца Иоанна в июне 1934 года, очень обрадовалась, но также была удивлена и спросила, что он делает в Белграде. Скромный и смиренный отец Иоанн объяснил, что произошла какая-то путаница, и его вызвали в город по ошибке, поскольку какого-то другого иеромонаха Иоанна собираются хиротонисать во епископы.

Иеромонах Иоанн (Максимович) в Сербии в Мильковом монастыреИеромонах Иоанн (Максимович) в Сербии в Мильковом монастыре

На другой день мама снова встретила отца Иоанна и спросила, исправили ли ошибку. На это он ответил, что все оказалось гораздо серьезнее, чем он предполагал, и во епископы собираются посвятить именно его. Когда же он попытался воспротивиться этому и объяснить, что у него плохая дикция, то получил ответ: пророк Моисей тоже был косноязычен, однако это не мешало ему быть великим пророком.

Так Митрополит Антоний (Храповицкий) и Архиерейский Синод Русской Зарубежной Церкви избрали иеромонаха Иоанна (Максимовича) епископом Шанхайским, на кафедру, где проживала значительная по численности русская диаспора.

Владыка Иоанн даже написал моей маме несколько писем из Китая и посылал ей китайские марки и монетки.

Интересно, что много лет спустя, уже в Америке, святитель Иоанн Шанхайский приезжал на Архиерейский съезд в Нью-Йорк и служил в храме в 70 милях от города, где жила моя семья. И мама отправила меня вместе с нашим настоятелем на службу в этот храм, чтобы я получил благословение владыки Иоанна. Переписка между ним и мамой к тому времени давно прервалась, и святитель Иоанн ничего не знал о судьбе нашей семьи, но при встрече он сразу назвал меня по имени, расспросил меня обо всех моих родных и благословил. Но об этом я уже рассказывал подробно.

Княжна Шаховская и моя мама

Когда я уже был священником, одной из моих прихожанок была княжна Елена Борисовна Шаховская. Она родилась, как и моя мама, в 1916-м году, а умерла уже здесь, в Америке, в прошлом году, в возрасте 104 лет. Была она очень скромная, никогда не афишировала свое происхождение.

Княжна Елена Борисовна Шаховская-ХрушеваКняжна Елена Борисовна Шаховская-Хрушева

Каждый раз при встрече княжна рассказывала мне о том, какой доброй и смелой, шустрой и жизнерадостной была моя мама. В доказательство этому Елена Борисовна вспоминала следующую историю.

Обе девушки учились в Мариинском Донском институте благородных девиц, который был эвакуирован в сербский город Белая Церковь из Новочеркасска через Крым в 1919-м году (этот институт был основан в 1853-м году и действовал до 1941 года).

Воспитанницы Мариинского Донского института благородных девицВоспитанницы Мариинского Донского института благородных девиц

У княжны Шаховской очень рано умер отец, князь Борис Андреевич Шаховской. В юности он был кадетом, потом юнкером, участвовал в Русско-японской войне, где получил тяжелое ранение.

Оправившись от ранения, сражался на полях Первой мировой войны в чине полковника, одно время был адъютантом генерала Николая Николаевича Духонина, который исполнял обязанности Верховного главнокомандующего Русской армией в ноябре-декабре 1917 года и был зверски, без суда и следствия, убит революционными матросами. Интересно, что в Сербии во главе Мариинского института встала вдова генерала, Наталия Владимировна Духонина. Поистине тесен мир!

Потом князь Шаховской вступил в Добровольческую армию, воевал в третьей войне в своей жизни и покинул Крым с Врангелем. Будучи весь изранен, он умер в 48 лет, а княжне в это время исполнилось только 15. Она тяжело переживала смерть любимого папы и не могла уснуть ночью, оплакивая весь ужас своей потери.

Моя юная мама дружила с ней, но училась в другом классе и ночевала в другом дортуаре, а порядки в институте были очень строги. Но мама, вопреки правилам, прибежала к княжне, девочки укрылись одеялом и сидели так всю ночь, и мама успокаивала рыдающую подругу и поддерживала ее.

Дортуар Мариинского института благородных девицДортуар Мариинского института благородных девиц

«Умение ценить и гордиться тем, что мы русские»

Возможно, вам будет интересно узнать, как именно воспитывались девушки, в том числе моя мама и княжна Шаховская, в Мариинском Донском институте. Бывшая институтка Ольга Мирошниченко (урожденная Шуневич), 1914 года рождения, то есть всего на 2 года старше моей мамы, вспоминала об этом так:

«Нас в институте воспитывали в православном и национальном духе. У нас был свой священник, который преподавал Закон Божий и совершал богослужение. Каждую субботу у нас была всенощная, и в воскресенье – литургия. По большим праздникам – двунадесятым – не было занятий...

Обращалось особенное внимание на русскую историю и литературу. Изучались эти предметы с особым вниманием. И наши преподаватели, не щадя своих сил, старались дать нам самое лучшее, что было ими взято из России. И теперь, глядя назад взрослыми глазами, мы видим, как много получили мы от них неоценимых сокровищ, кроме книжных знаний: любовь к Родине, любовь к русской истории и литературе и умение ценить и гордиться тем, что мы русские.

Мы сумели в страшные годы войны и оккупации не поддаться духовному упадку, не раствориться в чужих странах, не возроптать и не потерять веру в Бога, в жизнь и в людей, так как непоколебимый наш батюшка, отец Василий Бощановский, учил нас глубокой вере, терпению и кротости.

С большой благодарностью я вспоминаю нашу начальницу Н. В. Духонину, которая была очень образованная женщина, знала несколько иностранных языков, обладала большой энергией и относилась со всей душой к своему делу, но была и строга. Под ее руководством наш Мариинский Донской Институт был лучше всех остальных русских учебных заведений в Югославии».

Вот такой институт окончила моя мама...

Воспитанницы Мариинского Донского институтаВоспитанницы Мариинского Донского института

«Вы любите Россию, русские девушки, вы ее носите в себе»

Интересно, что как раз когда мама и княжна Шаховская учились в институте, его выпускницы, на пороге выхода в «большую» жизнь, обратились с просьбой о напутствии к Ивану Сергеевичу Шмелеву. И знаменитый русский писатель ответил им так:

«Идите, благословясь. Я слышу в ваших простых словах голос исканий. Не угас русский святой огонь, русский духовный пыл, стремление к истинному и доброму. Нерусские девушки не спрашивают об этом. Им не нужно ‟благословение” и ‟слова”: накатанные у них дорожки, привычные. А вы... вы, русские бездорожницы, вышли искать Россию. Град Китеж потонувший! Идите смело – и найдете...

И вы правы, вы чутко правы, прося напутствия. Вы – религиозны, вы – кровь отцов: молились они перед походом. И вы в походе. И я хочу вам сказать: идите и помните, что мы сильны! Помните непрестанно, что мы от великого народа, что мы чудесны и нашей историей, уделившей нам миссию охранять культуру, что мы велики страданиями нашими и великой победой нашей – всем тем чудесным, что русский гений давал, дает и будет давать миру!..

Наши идеи, наше богопознание и богоискательство, наше ‟святое беспокойство” за мир и человека волнуют чутких во всех народах. Мы же – философы мировые, мы – бродило. Мы пали, но мы восстанем! Мы мучаемся, но мы – творим. ...Вы любите Россию, русские девушки, вы ее носите в себе...».

Храм при Мариинском Донском инстиуте благородных девицХрам при Мариинском Донском инстиуте благородных девиц

«Мы, как знамя, несли наше русское имя, и по-русски растили мы наших детей»

Вместе с мамой и княжной Шаховской в Мариинском Донском институте училась поэтесса и общественная деятельница первой волны русской эмиграции, Нонна Сергеевна Белавина, она была всего на год их старше (1915–2004). Вот ее стихи:

Мне казалось – я слышу звонок. Неужели
Я сейчас опоздаю на первый урок?
Мне сказали, что годы уже пролетели,
Что закрыт институт... Но я слышу звонок!..

Я не сплю! Я живу! Да ведь только вчера мы
Возвратились с каникул – до новой весны.
В дортуаре тихонько теперь вечерами
Мы расскажем друг другу про летние сны.

И короткие дни вперегонки поскачут...
Каждый день, как подарок судьбы, я ловлю…
«Надя, душка, реши мне скорее задачу!
Ах, сегодня латынь, я ее не люблю»...

Что ждало нас? Потери, страданья, разлуки...
Безысходность войны, безотрадность труда...
И в тяжелой работе усталые руки...
Бесприютная жизнь по чужим городам...

Только мы не сдались, мы не стали иными,
Не боялись отчаянья черных путей.
Мы, как знамя, несли наше русское имя,
И по-русски растили мы наших детей.

Война

В годы Второй мировой войны Югославия была разделена на части: Сербия досталась Германии, Черногория – Италии, большая часть Македонии – Болгарии, автономная Воеводина – Венгрии. Помимо оккупации, здесь обострились межнациональные противоречия. Больше всего было православных беженцев-сербов: венгры гнали их из Воеводины, албанцы из Косово, усташи – из Хорватии. Ситуация была страшно запутанной, понятно было одно: гибли люди.

Белград после бомбардировки, 1941 годБелград после бомбардировки, 1941 год

Про сербского батюшку

Мама рассказывала такую историю. Она знала одного сербского священника, который был добрым батюшкой, но имел некоторые немощи и был даже несколько пристрастен к винопитию.

Когда усташи ворвались в храм, батюшка как раз переносил Чашу со Святыми Дарами с Престола на Жертвенник. Усташи его схватили, погнали к реке и загнали на глубину. И этот священник до последнего держал Чашу с Дарами над головой, даже когда волны уже скрывали его самого. Он утонул, продолжая держать Святые Дары над головой.

Я не знаю, была ли мама сама свидетельницей происшедшего, но она хорошо знала этого батюшку.

Ужасы войны

А вторую историю мама видела собственными глазами. Усташи ворвались в храм во время венчания, убили жениха, невесту и их свидетелей и пустили тела на плоту вниз по Дунаю.

Усташи также преследовали евреев и цыган. У мамы было много знакомых, среди которых были и евреи. Когда немцы вошли в Белград, евреи прятались по подвалам и не могли оттуда выходить. Мама вспоминала, как тайком носила им еду.

Среди сербов были и коммунисты, и монархисты, и русские эмигранты, конечно, поддерживали монархистов. Потоки беженцев волной двинулись по Европе в поисках безопасного пристанища. Семьи распадались, люди теряли друг друга.

Немцы ведут арестованных на казнь в сербском городе КрагуевацеНемцы ведут арестованных на казнь в сербском городе Крагуеваце

После войны

Моя мама вместе с дедушкой и бабушкой оказались в лагере для ди-пи, по терминологии Лиги Наций – Displaced Persons – перемещенных лиц, а попросту беженцев, в Австрии. Там моя мама познакомилась с моим папой, и я родился в лагере в 1947-м году.

Русские беженцы в лагере Фишбек, 1948 год. Освящение пасокРусские беженцы в лагере Фишбек, 1948 год. Освящение пасок

Через 2 года мы перебрались в Америку и поселились в Вайнланде, штате Нью-Джерси, где стали прихожанами Свято-Троицкой церкви. Мы были очень бедными, и мои родители много работали на фабрике, хотя оба закончили университет.

Мама отлично знала 5 языков: русский, сербский, английский, французский, немецкий. Она могла бы работать переводчицей в ООН, но, к сожалению, очень плохо слышала, и никакие слуховые аппараты не помогали.

Мои мама и папаМои мама и папа

Отошла ко Господу моя мамочка в 1987-м году. А сам я уже 50 лет служу в сане священника. Вот такие истории я хотел вам сегодня рассказать.

Помощи Божьей во всех благих делах, храни Господь!

Протоиерей Стефан Павленко
Записала Ольга Рожнёва

1 июля 2021 г.

Источник: https://pravoslavie.ru/140226.html