Молитва как медицинский факт. Есть предел тому, что может сделать сам врач.
Книга «Молитва нейрохирурга», выпущенная в 2019 году издательством «Эксмо», приводит ряд доказательств пользы христианской веры в лечении. В ней много актуальных историй из жизни.
Мы предлагаем нашим читателям одну главу из этого издания.
«Все истории, приведенные в книге, произошли на самом деле. В целях конфиденциальности имена пациентов и некоторые подробности изменены…
Свидетельства хирурга святителя Луки Войно-Ясенецкого и других врачей
Церковь дает человеку шанс на вечный рай и заботится о его душевном и физическом здоровье в земной жизни. Об этом говорит знаменитый хирург Лука Войно-Ясенецкий в работе «Наука и религия». Он сам всю жизнь помогал пациентам не только своими уникальными операциями, но и личной молитвой. А в своей книге он приводит свидетельства и других врачей о помощи веры при лечении:
святитель Лука Воино-Ясенецкий
“Работы гениального врача-гуманиста профессора Н.И. Пирогова и в области медицины, и в области педагогики до сих пор считаются классическими... Но отношение Пирогова к религии старательно скрывается... Приведем из сочинений Пирогова замалчиваемые цитаты.
«Веруя, что основной идеал учения Христа, по своей недосягаемости, останется вечным и вечно будет влиять на души, ищущие мира через внутреннюю связь с Божеством, мы ни на минуту не можем сомневаться и в том, что этому учению суждено быть неугасимым маяком на извилистом пути нашего прогресса».
«Недосягаемая высь и чистота идеала христианской веры делает его истинно благодатным. Это обнаруживается необыкновенным спокойствием, миром и упованием, проникающим все существо верующего...»
В своем дневнике Пирогов утверждает, что он исповедует христианскую веру именно так, как она излагается Православной церковью...
Психиатр П.И. Ковалевский свое произведение «Иисус Галилеянин» заканчивает словами: «Серьезная и нелегкая задача будущего времени состоит в том, чтобы примирить начала христианской религии и знания. Для достижения этой цели потребуется продолжительная совместная дружная работа теологов, натуралистов и социологов. Будем надеяться, что знания и вера найдут себе достойный союз и дадут человеку утешение и примирение».
Ранее психиатр П.И. Ковалевский говорил: «Религиозно-нравственное воспитание христианских детей непременно должно начинаться изучением Евангелия и Новозаветной Священной истории»...
А вот слова профессора-психиатра Крафт-Эбинга: «Способность не обращать внимания на неизбежные в повседневной жизни мелкие треволнения, ровное и серьезное отношение к тяжелым ударам судьбы, ищущее и находящее утешение в высоких началах религии и философии, суть отчасти счастливые дары природы, отчасти драгоценные дары самовоспитания. Счастлив тот, кто находит в религии верный якорь спасения против житейских бурь…»
Немало уделил внимания религии доктор Л.А. Кох. В его замечательной книге «Нервная жизнь человека», в главе «Причины нервных болезней» мы читаем: «Отчуждение души от Бога есть величайшее зло...» Далее в главе «Лечение нервных болезней» доктор Кох пишет: «Откуда душа черпает силу устоять против того, что на нее обрушивается и угрожает нервам? Где она берет оружие для своего победоносного отпора? Когда рана ей нанесена, что помешает ей не пасть, а защищать себя и свои нервы? Ответ тот, что ничего не достигается без религии, то есть без личного своего отношения к Богу. В религии и заключаются лучшие наши силы…»
Французский доктор Лоран в своей брошюре «Медицина души» говорит: «Действительно, приобщение Святых Тайн — великое целебное средство для души и для тела. Это великое утешение для страждущих и скорбящих, оно возвышает дух и наполняет сердце радостью и надеждой»”.
***
Книга «Молитва нейрохирурга», выпущенная в 2019 году издательством «Эксмо», дополнят этот ряд доказательств пользы христианской веры в лечение. В ней много актуальных историй из жизни. Мы предлагаем нашим читателям одну главу из этого издания.
«Все истории, приведенные в книге, произошли на самом деле. В целях конфиденциальности имена пациентов и некоторые подробности изменены…
Факторы риска
С Марией мы встречались впервые.
Церебральная аневризма. Большая и, хуже того, нетипичная. Мозговая артерия ослабла и распухла, будто удав, заглотивший курицу. Принимать меры нужно было, как говорится, вчера. Чем дольше мы ждали, тем выше был риск разрыва. А это почти верная смерть.
Мария была воплощением высшего управленца: классический черный костюм, туфли на каблуках и атташе-кейс. Кейс лежал рядом, на стуле — бумаги, папки, презентации… Мне почему-то казалось, что она забежала на перерыв и сейчас скажет: «Доктор, а быстрее нельзя? У меня только десять минут! Клиенты ждать не будут!»
Нет, не сказала. И я видел: она беспокоилась. Диагноз оказался совершенно нежданным, а церебральная аневризма… попробуй такое запланируй.
Ее ко мне направил невролог. Аневризму «поймал» он, причем совершенно нежданно... Мария о таком даже не подозревала. На магнитно-резонансную томографию (МРТ) она пришла по совершенно другой, пустяковой причине, и сканирование выявило в ее голове скрытую угрозу — словно камера, случайно выхватившая серийного убийцу из толпы.
Я должен был все исправить, пока эта угроза не нанесла вреда.
...Я развернул монитор к Марии, и на дисплее завертелась трехмерная реконструкция КТ-ангиограммы. Аневризма, пакостный пупырчатый шар, маячила над гладкой артерией...
— Мы с ней справимся, — уверил я. — Давайте расскажу, как именно.
На белой настенной доске я условно нарисовал ее аневризму — и начал рассказ о том, что будет после наркоза. Потом, не вставая с кресла, я без резких движений развернулся и взглянул ей в глаза. Момент был очень важен. Мария умела держаться — но ее выдавали и скованность, и руки, нервно прижатые к груди, и стиснутые пальцы, и застывший взгляд. Порой она невольно подергивала головой и отбивала пальцами какой-то странный ритм, и если пыталась скрыть тревогу, то это ей не особенно удавалось. Да и не стоило оно того: страх должен был выйти. Видимо, ее терзала мысль, не подошли ли к концу все радужные мечты и надежды. А что еще остается думать, если ваш автобус, резво мчавшийся по дороге жизни, вдруг с диким скрежетом тормозов свернул в переулок Нейрохирургов?..
А если впереди тупик?
Я донес до нее непростую истину — и теперь мне предстоял ряд столь же непростых задач. Первая — успокоить ее насчет операции и заверить в успешном исходе, то есть в том, что вмешательство не причинит вреда. Вторая — честно рассказать о рисках. Риски могли быть разными — слепота, кома, паралич, смерть… Она должна была знать, чего ожидать и к чему готовить родных. Мало ли. Чувствительность мозга невероятна. При вторжении все всегда может пойти не так. И я был обязан преподнести все это спокойно, честно и без утайки — женщине, которая и слышать о таком не хотела…
Я объяснил риски операции — и риски отказа от нее. Объяснил выгоды того и другого. Мария слушала и иногда кивала. В ее взгляде я читал немую просьбу: скажите, что есть чудо-таблетка! Скажите, что все решится быстро и легко! Больные почти всегда верят, что врач всесилен, — или, по крайней мере, надеются на это. Мы, нейрохирурги, — верховные жрецы современной медицины, и к нам взывают, словно к божествам: вылечи! исцели! Да, именно так нас воспринимают люди. Мы, собственно, и не против. И я даже походил на жреца в своем белом халате и светло-синей медицинской форме... Но я решил оставить эту роль. Почему я так решил? Потому что я — мастер, я владею искусством медицины… но исцеляю людей вовсе не я. И не мне занимать место Бога в их сердце....
Нейрохирург изучает результаты магнитно-резонансной томографии пациента перед операцией на головном мозге. Фото commons.m.wikimedia.org
Я снова проглядел снимки, прекрасно зная, что у нее только один путь.
— Мария, вам не обойтись без операции, — сказал я. — Видите аневризму? Мы называем такие «ягодками». Только вот у «ягодок» гладкие стенки, а у вашей масса мешков, и чем их больше, тем выше риск разрыва.
Она затаила дыхание. А где хорошая новость? Ведь все будет хорошо, правда? Она ждала этих слов. Она была в самом расцвете жизни, она построила прекрасную карьеру… Но я не мог такого обещать. И уже в который раз меня поразила мысль: у людей, совершенно здоровых на первый взгляд, в голове, может быть, тикает бомба.
Я ощутил волну сострадания, и пришел покой. Я мог помочь ей, пусть даже это было нелегко. Я владел всеми навыками, я не избегал любимого дела, и у нас была цель — устранить источник опасности. Я хотел только одного: чтобы травма Марии навеки осталась в прошлом. В идеале ей не пришлось бы видеть больничных стен еще несколько месяцев — до времени контрольного сканирования. Союзы «хирург — пациент», в отличие от прочих, лучше заключать на время: мы встречаемся, решаем проблему и идем дальше разными дорогами.
— Это может подождать? — наконец спросила она…
— Будь ваша аневризма идеально гладкой или чуть поменьше — тогда без проблем, — ответил я. — Подождали бы и месяц. Но ее форма и размер меня очень тревожат.
Мария едва заметно кивнула.
— Видимо, придется, — тихо сказала она. — Наверное, у меня еще будут вопросы, когда я все осмыслю. И семье нужно сказать.
Мы замолчали. Она думала, я не торопил. А когда прошла минута, я решил сделать то, что уже стало для меня привычным — и то, чего я никогда не видел в практике других врачей: в мгновение ока я разрушил свой облик «кумира».
— Знаю, на такое непросто решиться. И вам есть о чем подумать, — сказал я. — Хотите, помолимся вместе?
Я спросил так, чтобы при желании она могла отказать. Ее родители были католиками — я прочел об этом в истории болезни, — но она не посещала церковь.
Мария чуть наклонила голову к плечу и взглянула на меня, будто на странный финансовый отчет, а потом слегка вздохнула и кивнула.
— Хорошо, — ответила она, слегка смутившись. — Давайте...
— Господи, благодарю Тебя за Марию, — сказал я. — И за то, что позволил нам найти эту аневризму. Мы не знали о ней ничего — но Ты знаешь все, и именно Ты показал ее нам. Молю, пусть эта аневризма не причинит вреда, пока мы ее не излечим. Не оставляй Марию, дай ей почувствовать, что Ты рядом, подари ей мир и покой. Во имя Иисуса, аминь.
Я открыл глаза. Мария, склонив голову, тихо плакала. Слезы капали прямо на юбку, оставляя следы, но она не обращала на них внимания. Казалось, ее окутала безмятежность. Она была спокойна и внимательна, будто в церкви. Нервные спазмы, рожденные страхом, исчезли. Она глубоко дышала, и с каждым вдохом тяжесть, окутавшая ее, уходила прочь. Эта внезапная перемена могла бы меня поразить, если бы я не видел ее прежде — много раз...
Простая молитва дала то, чего нельзя получить ни в страховых компаниях, ни в клиниках, ни у хирургов, ни от лекарств.
— Благодарю вас, доктор Леви, — сказала она. Ее сияющий взгляд излучал спокойствие и надежду. — Никогда раньше не молилась вместе с врачом.
Я улыбнулся. Сколько раз я это слышал! Простая молитва дала ей то, чего не мог дать ни один разговор, ни один сеанс психоанализа, ни целая груда медицинских фактов. Того, что ей удалось обрести, она не получила бы ни в страховых компаниях, ни в клиниках, ни у хирургов, ни от лекарств. Молитва позволила ей почувствовать уверенность и покой — и даже, как мне показалось, прикосновение Бога.
Операция шла безупречно почти до самого конца.
А потом аневризма рванула, и кровь, ринувшись в мозг, стала заливать его с каждым ударом сердца.
Неужели мы ее не спасем?
Я велел помощникам готовить инструменты: нужно было закрыть разрыв. Все шло словно в замедленной съемке. В душе нарастали разочарование и злость. Больше всего хирурги ненавидят неожиданности, особенно те, что способны лишить семью любящей жены и матери.
По сонной артерии я завел инструменты прямо под кровящую аневризму. Предстояло остановить кровотечение из разорванной стенки, иначе рана грозила смертью. Пять минут дикого стресса — и я ввел контраст: посмотреть, что получилось.
Сердце рухнуло в пропасть. Контраст стекал с верхушки купола. Аневризма по-прежнему кровила. Пять минут она истекала кровью. Прямо в мозг.
Выживет ли Мария? И если да, что с ней станет?
На ювелирную работу ушло еще несколько минут, пронизанных болью неизвестности. Наконец кровить перестало. Еще час потребовался на то, чтобы понять: Мария останется в живых, обширного инсульта не случилось, она могла двигаться и говорить. Когда Марию увезли в интенсивную терапию — и в следующие несколько дней, пока ее состояние неизменно улучшалось, — я благодарил Бога за отклик на нашу молитву. Верю, для Марии она изменила многое, — как и для меня.
В нейрохирургии случается и не такое.
* * *
…Когда я обратился к духовному миру больных — и когда частью наших бесед стала молитва, — отклик был поразителен. Люди исцелялись на моих глазах — и духом, и телом. Прежде они не знали такого счастья. Так мне открылись две очень важные истины. Первая — есть предел тому, что я могу сделать как мастер-нейрохирург. И вторая: тому, как Бог волен преобразить наши души, предела нет …»
Дэвид Леви, Джоэл Килпатрик
© Измайлов B.A., перевод на русский язык, 2019
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019
